— Это уже ни черта не важно.

— Да? — развернулся ко мне наконец друг, а рулевое колесо жалобно скрипнуло в захвате его сильных лап. Цепляется, борясь с желанием мне втащить-таки? Напрасно, мужик, бей, я не обижусь и не отвечу. — А что, по-твоему, важно, скотина ты похотливая?

— То, что ты позвал меня защитить твою сестру…

— О да, ты ее защитил, смотрю, — зло рассмеялся он, перебив. — От всего, кроме своего ху…

— Я приехал защищать твою сестру, — гнул я свое. Я на что уже встал обеими ногами — с того меня хрен столкнешь, — но теперь остаюсь защищать СВОЮ женщину.

Бирн презрительно фыркнул, собираясь опять меня приложить как-нибудь заковыристо, но осекся. Посопел, сверля меня прищуренными зло глазами. Изучал так, будто только что увидел впервые. Что и верно отчасти. Был я для него недавно сослуживцем, человеком, которому можно жизнь доверить, а стал внезапно *бливым озабоченным козлом, запершимся беспардонно в его огород.

— Ты думаешь, нашей Перле куда-то вперлось твое *баное благородство? Да она тебе его в глотку затолкает, а я помогу, — процедил он презрительно. — Типа, облажался и теперь исправляешь свой косяк?

— Срать мне на благородство. Косяк свой не отрицаю, но дело не в нем.

— Вот как! А в чем же тогда?

— В ком, мужик. В ней, в Перле.

— Еще скажи, что ты в нее сходу вперся по макушку.

— А ты считаешь, что в такую женщину по-другому можно?

— В девушку, мать твою! В девушку до тех, сука, пор, пока на ее пальце не будет кольца!

— Как скажешь, — примирительно поднял я раскрытые ладони.

Он выбросил руку внезапно, и я мог бы запросто уклониться даже в тесноте салона, но не стал этого делать. Коннор сгреб меня за грудки и дернул к себе, практически врезаясь своим лбом в мой.

— Поклянись мне господом богом нашим, Рауль, что ты не пытаешься просто прикрыть свою облажавшуюся задницу от чувства гребаной вины! — прошипел он, прожигая меня взглядом. — Побожись, что все дело в Перле, а не в твоей сраной совести! Мне на хер не надо, чтобы она потом страдала из-за обострения твоей порядочности и сиюминутного приступа стыда и чувства долга передо мной. Если все не ради нее одной, то прямо сейчас сваливай отсюда нах*й и никогда не возвращайся. Без тебя во всем разберемся.

Ага, смотри, рванул, аж подошвы задымились! Разберутся они. Никто не будет разбираться в МОЕМ деле без меня. Вот же характер у обоих — сразу видать родня.

— Клятвы — хрень, — решил я последний раз расставить все приоритеты. Больше языком чесать не буду. — Моя порядочность, чувство вины — хрень. Мое чувство долга перед тобой тут и близко не лежало. Я тебе сказал и повторю — все дело в ней.

— Ладно, — кивнул, но не особенно расслабился сослуживец и угрожающе ткнул в меня пальцем. — Только ты уясни, Брукс: на свете нет ни единого мужика, достойного моей сестры. Моей! Сестры! Ни единого, бл*дь, козла с членом и яйцами просто не существует в природе. И ты не исключение. И ты больше мне ни хрена не друг.

— Понимаю.

Еще как понимаю. Никто, посмевший сунуть член в нашу Юпик, просто не может рассчитывать на другое отношение. Потому что даже мысль о том, что он… с нашей маленькой сестренкой-занозой… Так что с Бирном солидарен на все сто. Каждый совершивший или хоть замысливший такое до того, как побывал под венцом — по умолчанию подонок.

— Понимает он, — насупился он, отворачиваясь и заводя движок. — И кстати, если у тебя ни черта не выйдет и Перла в итоге пнет твою мерзкую задницу, то виноват для меня тоже в этом будешь ты.

— Принято. Еще что-то?

— Я ни хрена не стану тебе помогать ее добиться, понял? Так что крутись сам как хочешь.

— Вот за это спасибо. Потому как вмешательства к нам я ни от кого не потерплю.

— А ты не охренел ли, Брукс?

— Нет, Бирн. Без обид, я в восторге от вашей семьи, но вы все просто п*здец как на мою девушку давите. Так нельзя.

— Ты сначала добейся официального статуса ее парня, а потом уж умничай! Один вон уже пять лет таскается унылым говном за ней следом.

Потому что моей Перле нахрен не сдалось какое-то там унылое говно. Ей в повседневной жизни такого добра навалом.

— У тебя принтер есть?

От резкого изменения темы Коннор аж поперхнулся.

— Что?

— Мне прислали информацию по тому веществу. Очень… многообещающую. Надо изучить до того, как встречусь с…

— Ты еще и встречаться с ней надумал, сука? Только в моем присутствии!

— Черта с два!

— Я тебе член твой узлом завяжу.

— Да хоть отстрели! — Бл*, а вот это я зря предложил, ведь воспользуется с удовольствием. — Я должен вернуть ей оружие и поговорить. Просто поговорить! Понял?

— Убить бы тебя, да труп в одиночку сложно закапывать, — хмыкнул сержант, разворачивая машину к своему дому. — Поехали изучать твою инфу.

Нам с Бирном довелось повидать всякого за время службы. Кровь, грязь, вывалившиеся кишки, оторванные конечности, смерть товарищей… Но когда мы залезли в присланные Лоуренсом файлы, черт его знает, как это объяснить… Когда ты на войне, ты понимаешь, на что шел, и готов к этому. Но когда видишь, как к военнопленным применяют пытки исключительно развлечения ради, невольно зеленеешь от тошноты и понимания, что ты ведь в какой-то мере причастен к этому.

Би-Би-69 на самом деле назывался как-то мудрено-замысловато, а это сокращение ему дали уже в Гуантанамо, юмористы, сука, х*евы. В одну камеру сажали несколько человек, дав им предварительно этой мерзости, а потом просто записывали происходящее. Одурманенные возбуждающим наркотиком люди, вне зависимости от пола, возраста, вероисповедания, уже через десять минут максимум совокуплялись как дикие животные, потеряв всякий человеческий облик. Ни один гэнг-бэнг порноролик не шел ни в какое сравнение с тем, что творили те несчастные.

— И… вот… это… дали… моей… сестренке?.. — захлебываясь хрипом, выплюнул сержант. — И ты ее… видел… такую?..

Я не знал, что ему ответить. Меня самого корежило и телепало. Но без изучения того, что раздобыл для меня каким-то немыслимым образом Ронни, мы не вычислим мудилу, использовавшему это пойло на своих жертвах.

— Сержант, читай, — сунул я ему следующую распечатку, и сам уткнулся в дубликат.

Стоит ли говорить, что выходя из дома Бирна, я сам готов был завязать себе узлом член и поклялся не распускать руки до тех пор, пока не поймаю и лично не уничтожу мерзавца. Такой погани не место на земле.

Я не сел на байк, мне надо было проветриться немного. Поэтому я неторопливо шел по темнеющей улице, придерживая локтем оттянувшийся под тяжестью оружия внутренний карман. Я не боялся заблудиться или опоздать. Черта с два я приду на свое первое настоящее свидание позже девушки.

Ну и где она, кстати?

Окна ее дома “порадовали” темнотой. Куда опять демоны понесли эту неугомонную? Ну ведь после больницы еще небось толком не отошла, после обеда этого сраного, на котором — я это отчетливо видел — вся семья пыталась сосватать ее чуть ли не первому встречному. И нет, я, конечно, понимаю, что не просто сослуживец, а друг самого Коннора Бирна, звание почище какого-нибудь олимпийского чемпиона, но все же столь откровенно давить на девушку было как минимум не по-родственному.

Я быстро набрал сообщение, подождал, пялясь на экран, когда оно будет прочитано, и отправился бродить вокруг дома Перлы. Несмотря на пешую прогулку закипевшее внутри гневное дерьмо от полученной по долбаной отраве инфы никак не желало оседать. Какой богом проклятой мрази пришло в голову создать такое? Человеком я такое звать отказываюсь, ибо тогда я не готов человеком зваться, просто чтобы не быть причисленным к одному виду с подобными. Даже после всего, что совершил в своей жизни, включая и косяк с Перлитой. В свете новых сведений он мне виделся все гаже и гаже.

Но стоило моей конфетке с перцем появиться, вся муть в душе мигом осела, уступив место сначала импульсу неизбежной похоти, а следом накрыло беспокойством. Потому как моя девочка в любом виде для меня выглядит съедобной, конечно, но сейчас явно была адски уставшей. Почудилось, что ей на чистом упрямстве удается прямо держать спину. Так захотелось просто подойти, обнять сзади, давая опору. Дождаться пока расслабиться, взять на руки, да отнести домой. Забраться с ней в душ, вымыть всю, иррационально кайфуя от болезненных импульсов похоти от каждого к ней прикосновения и отказа себе в большем. Просто забота и предвкушение будущей страсти. Потом уложить в постель и самому умоститься рядом, прилипая к ее телу своим, и уснуть вместе. Нет, я ни черта не святоша и если бы она дала понять, что хочет меня…